- СОДЕРЖАНИЯ "ВК"
  - ИМЕНА И НАЗВАНИЯ ИЗ "ВК"
  - ФРАГМЕНТЫ ТЕКСТА ИЗ "ВК"
  - ПЕСНИ ИЗ "ВК"
  - ПРИКОЛЫ ИЗ "ВК" И "ХОББИТА"

  - СОДЕРЖАНИЯ "ХОББИТА"
  - ИМЕНА И НАЗВАНИЯ ИЗ "ХОББИТА"
  - ФРАГМЕНТЫ ТЕКСТА ИЗ "ХОББИТА"
  - ПЕСНИ ИЗ "ХОББИТА"
  - ЗАГАДКИ ИЗ "ХОББИТА"

   Здесь можно найти стихи и песни из "Властелина Колец" в различных переводах.

Оригинал

The world was young, the mountains green,
No stain yet on the Moon was seen,
No words were laid on stream or stone,
When Durin woke and walked alone.
He named the nameless hills and dells;
He drank from yet untasted wells;
He stooped and looked in Mirrormere,
And saw a crown of stars appear,
As gems upon a silver thread,
Above the shadow of his head.

The world was fair, the mountains tall,
In Elder Days before the fall
Of mighty kings in Nargothrond
And Gondolin, who now beyond
The Western Seas have passed away:
The world was fair in Durin's Day.

A king he was on carven throne
In many-pillared halls of stone
With golden roof and silver floor,
And runes of power upon the door.
The light of sun and star and moon
In shining lamps of crystal hewn
Undimmed by cloud or shade of night
There shone for ever fair and bright.

There hammer on the anvil smote,
There chisel clove, and graver wrote;
There forged was blade, and bound was hilt;
The delver mined, the mason built.
There beryl, pearl, and opal pale,
And metal wrought like fishes' mail,
Buckler and corslet, axe and sword,
And shining spears were laid in hoard.

Unwearied then were Durin's folk;
Beneath the mountains music woke:
The harpers harped, the minstrels sang,
And at the gates the trumpets rang.

The world is grey, the mountains old,
The forge's fire is ashen-cold;
No harp is wrung, no hammer falls:
The darkness dwells in Durin's halls;
The shadow lies upon his tomb
In Moria, in Khazad-dum.
But still the sunken stars appear
In dark and windless Mirrormere;
There lies his crown in water deep,
Till Durin wakes again from sleep.

 Кистяковский

Был свет еще не пробужден,
Когда, стряхнув последний сон.
Великий Дарин, первый гном, 
Легко шагнул за окоем
Высоких колыбельных скал
И в лунной тьме ему предстал
Неназванною новизной
Новорожденный мир земной.
Дарил он землям имена,
И оживала тишина

В названьях рек, равнин и гор,
Болот, ущелий и озер;
Но вот, как видят вещий сон,
Зеркальное увидел он 
И отраженный в бездне вод—
Короной звездной — небосвод.

На царство первая заря
Венчала юного царя
У вод Зеркального. Но трон
Был в Морию перенесен,
И золоченый Тронный Зал
Огнями вечными сиял —
Ни тьма ночей, ни злая мгла
Сюда проникнуть не могла.

Искристый свет крыла простер
Под легким сводом юных гор,
Чертоги светлые всегда
Звенели музыкой труда—
Не зная страхов и забот,
Трудился даринский народ,
А в копях донных добывал
Алмазы, мрамор и металл.

Дремал в глубинах грозный рок,
Но этого народ не знал —
Ковал оружие ом впрок
И песни пел под кровлей скал.

Недвижный мрак крыла простер
Пол грузным сводом древних гор,
И в их тени давным-давно
Зеркальное черным-черно;
Но опрокинут в бездну вод —
Короной звездной — небосвод.
Как будто ждет он, словно встарь.
Когда проснется первый царь.

 Гриншпун

Был юным мир в тиши времен,
Был лик луны не затенен,
Когда, в величии благом,
Явился Дарин, Первый Гном.
Средь безымянных гор и рек
Бродя один, он их нарек;
Он устремил пытливый взор
В глубины девственных озер,
Где звезды вспыхнули светло,
Короной увенчав чело.

Был светел мир в тиши времен;
Могучи были Нарготронд
И Гондолин, чьи короли
Еще в пучину не ушли.
Был ласков гром, был ветер мил —
В День Дарина был светел мир.

Резной престол его стоял
В чертогах скальных; тронный зал
Венчал златой чеканный свод
Сплетенья рун хранили вход;
Сиянье Солнца, блеск Луны,
В кристальный свет воплощены,
Hе омрачались никогда
В благословенные года.

Там гулкий молот бил в металл,
Резец искусный в недрах скал
Узор по камню высекал;
Чертог мерцающий хранил
Опал, и жемчуг, и берилл,
И в ночь дышал кузнечный мех,
Творя сверкающий доспех.

Выл счастлив Дарина народ;
И дни, и годы напролет
Пел свет подземных тех земель
Неутомимый менестрель.
Но мир померк во мгле времен,
Глухой бедою замутнен;
Смолк молот ныне; песнь нема;
В горах владычествует тьма,
Там страх лежит—тяжел, угрюм...
О Мария! О Казад Дум!

Но в глубине угасших гор
Хранит корону глубь озер,
Пока — в иные времена —
Не встанет Дарин ото сна.

Маторина

Луна была еще без пятен,
Был молод мир зеленых скал,
И не было простых понятий,
Таких, как «камень» и «металл»,
Когда в прадавнем юном мире
Гном Дарин встал и шел один,
И с каждым шагом мир все шире
Распахивался перед ним.

Он называл пещеры, камни,
Пил из неназванных ручьев
И видел в озере Зеркальном
Отображение свое.

Кольцом вокруг чела сияла
Корона отраженных звезд,
И удивился гном сначала,
Но все, что Озеро сказало,
Потом пророчески сбылось.
Он Королем воссел на троне —
Могучий горный Властелин,
Один из тех, на чьей короне
Держался древний Гондолин.

Еще задолго до паденья
Земных великих королей
Гном Дарин расширял владенья
В горах, у самых их корней.
Сидел он, как поют сказанья,
В величественном и большом
Многоколонном тронном зале,
Где свет алмазы рассыпали
Под золоченым потолком.

Не зная, что такое праздность,
Его народ руду копал,
Искал бериллы и алмазы,
Опал и жемчуг добывал;
Плелись кольчуги, гнулись луки,
По наковальне молот бил,
Резец писал, топор рубил —
Творили чудо гномьи руки.

На арфах так могли играть,
Что разговаривали струны,
А на изделиях писать
Умели колдовские руны.

Но ныне музыка молчит.
Мир посерел, остыли горны,
Стареют горы и лежит
Глухая Тень в стране подгорной.
В пещерах Казад-Дума мрак,
Под тяжким камнем Дарин спит там,
И Копи Мории закрыты,
Но стережет их тайный знак,
А в черной глади Келед-Зарам
Корона из алмазных звезд
Ждет часа, чтоб проснулся Дарин
И снова гномий род вознес.

Грузберг

Проснулся он один,
Когда мир молод был,
Когда среди долин
Зеленый ветер плыл.
Шел Дьюрин, напевая
И имена давал
Тем землям, что еще
Никто не называл.

Среди безмолвных гор
Он пил из родников,
И видел он узор
Кисейных облаков.
Вокруг его волос
Над мудрой головой
Кольцо из звезд вилось,
Что дружат с синевой.

И горы были высоки
В прекрасные те дни
Перед паденьем королей,
Которых не было сильней.
И Нарготронд, и Гондолин,
Что под моря сейчас ушли, [что за Моря сейчас ушли,]
Могучи были, велики,
По-настоящему близки
В тот юный день,
В тот Дьюрин день.

Он был король. Его дворец
Был высечен из хрусталя.
Его, как праздничный венец,
Носила на главе земля.
Был выточен из камня трон,
Как кружево среди колонн.
И руны власти вырезал
Он на двери, ведущей в зал.

Веселой жизнь тогда была.
Здесь резчик свой узор творил,
У кузнеца огонь пылал,
По наковальне молот бил.
Росли дома, росли дворцы,
Росли хлеба, росли леса.
И груды золота росли,
На них свет факелов плясал.
Неутомимый был народ!
Играли арфы под горой, [Играли арфы под Горой,]
Слагались песни под луной
Любил веселье Дьюрин род.

Огонь подземный подчинен
Был власти Дьюрина, но вдруг
Восстал балрог, неукрощен
И выжег, вымел все вокруг.
Сейчас все стихло. Ветер сер.
И горы спят глубоким сном.
Мир постарел, мир поседел.
Разрушен славный Дьюрин дом,
Замолкли звуки сладких арф,
В старинных залах темнота,
И неподвижен лунный серп
В глубоком зеркале пруда.

В Мории, в месте Казад-Дум,
Под камнем, не известном нам,
Корона Дьюрина лежит
И верность Дьюрину хранит
Она не зря так долго ждет
Владельца - он опять придет,
И улыбнется сонный мир,
И зажурчат ручьи опять,
Проснутся звуки звонких лир,
И будут скрипачи играть.

[] - CD-версия (Дьюрин --> Дюрин, Казад-Дум --> Кхазад-Дум, балрог --> Балрог)

Каменкович и Степанов

Оригинал

An Elven-maid there was of old,
A shining star by day:
Her mantle white was hemmed with gold,
Her shoes of silver-grey.

A star was bound upon her brows,
A light was on her hair
As sun upon the golden boughs
In Lorien the fair.

Her hair was long, her limbs where white,
And fair she was and free;
And in the wind she went as light
As leaf of linden-tree.

Beside the falls of Nimrodel,
By water clear and cool,
Her voice as falling silver fell
Into the shinning pool.

Where now she wanders none can tell,
In sunlight or in shade;
For lost of yore was Nimrodel
And in the mountains strayed.

The elven-ship in haven grey
Beneath the mountain-lee
Awaited her for many a day
Beside the roaring sea.

A wind by night in Northern lands
Arose, and loud it cried,
And drove the ship from elven-strands
Across the streaming tide.

When dawn came dim the land was lost,
The mountains sinking grey
Beyond the heaving waves that tossed
Their plumes of blinding spray.

Amroth beheld the fading shore
Now low beyond the swell,
And cursed the faithless ship that bore
Him far from Nimrodel.

Of old he was an Elven-king,
A lord of tree and glen,
When golden were the boughs in spring
In fair Lothlorien.

From helm to sea they saw him leap,
As arrow from the string,
And dive into the water deep,
As mew upon the wing.

The wind was in his flowing hair,
The foam about him shone;
Afar they saw him strong and fair
Go riding like a swan.

But from the West has come no word,
And on the Hither Shore
No tidings Elven-folk heard
Of Amroth evermore.

 Кистяковский

Расцветом утренних надежд,
Звездою заревой,
В светлейшей белизне одежд
С каймою золотой,

Сияя, будто лунный след
Перед ненастьем дня,
От тленья угасавших лет
Кветлориэн храня,

Ясна, лучиста, как листок
На ясене весной,
Свободна, словно ветерок
В бескрайности степной,

Над серебристою рекой 
Бродила Нимродэль, 
И смех ее в тиши лесной
Звенел, как птичья трель.

Но засыпает серый прах
Следы ее шагов:
Ушла — и сгинула в горах.
Когда у берегов

За цепью золотистых скал,
Где жарок небоскат,
Ее корабль эльфийский ждал—
Ждал много дней подряд.

Но тщетно ждали моряки
И Эмрос— рулевой;
Однажды ночью ветерки
Скрутились в грозовой,

Изодранный громами шквал,
И он взъярил отлив,
И вмиг корабль на юг угнал.
Едва не утопив.

И в клочьях пены штормовой
Лишь очертанья гор
Увидел утром рулевой,
И проклял он с тех пор

И вероломство кораблей,
И горечь перемен—
Удел бессмертных королей,—
И вечный Лориэн.

И, словно чайка в небесах,
Метнулся он за борт
И с ветром в светлых волосах
Поплыл, как лебедь, в порт.

Где южные закаты спят
И брезжится заря
Эльфийского пути назад
В Предвечные Края.

Но Запад и Восток молчат
О древнем короле,
И, смог ли он доплыть назад,
Не знают на земле...

 Гриншпун

То песнь о Деве, что жила
В далекие года,
Чиста, как полдень, и светла,
Как ранняя звезда.

Она несла эльфийский свет —
Так, солнцем залитой,
Волшебный Лориен одет
Зарею золотой;

Так бьется чистым серебром
Прозрачный звонкий ключ;
Так ветер в странствии своем
Свободен и летуч.

И озарял лучистый взгляд
Чертоги древних гор,
И песен светлый звездопад
Звенел о гладь озер...

Где нынче дивный этот свет,
Где лучезарный взор?
Утерян Нимродели след
Среди полночных гор.

Там, где клокочет пенный вал,
Без счета долгих дней
Ее корабль эльфийский ждал
И не гасил огней.

Но на серебряный причал
Из северных земель
Ворвался вихрь, и он умчал
Корабль от Нимродель.

Туда, где глух и мрачен путь,
Где ветер волны рвет,
Где взор слепят и режут грудь
Осколки черных вод.

И Амрот в сумрачном краю,
Где ночи торжество,
Послал проклятье кораблю,
Предавшему его.

Он был навеки разлучен
С любимою своей...
Где с той поры скитался он?
Среди каких теней?

Где нынче он? В каких мирах
Смешались сон и явь?
Вот он взлетает на волнах;
Вот он стремится вплавь;

Он в ветре чайкою парит,
Он пеною одет.;
Он гордым лебедем царит
Над бездной вод... Но нет —

То лишь виденье. День за днем,
И, верно, навсегда,
Хранит молчание о нем
Пустынная вода.

Маторина

В легком плаще с золотой каймой,
В сапожках серебристых,
Дочурка эльфов — словно весной
Звездочка в небе чистом.

Кудри светящиеся волной
И узкий обруч в кудрях —
Так в буках Лотлориэна золотой
Луч солнца играет в ветвях.

Улыбка нежная, ясный взгляд,
Руки белые, как молоко;
А ходит так, словно листья летят,—
Плавно и легко.

Песни ее серебристая трель
Весельем звучала всегда,
Ибо весел был водопад Нимродэль,
Белопенная звон-вода...

Нимродэль было имя ее тогда,
Теперь это — только река,
Чья светло-серебряная вода
Плещется среди скал...

...В Золотистой Гавани долго ждал
Дочку эльфов корабль белый.
Волны вздымались, и пенный вал
Бил в берег, и скалы гремели.

А к ночи ветер страшно завыл,
И, оборвав канат,
Корабль в открытое море уплыл,
Чтоб не вернуться назад.

Заря окрасила в розовый цвет
Пену седых волн,
И Эмрос увидел, что берега нет,
И проклял коварный челн.

Он ждал, когда придет Нимродэль,
На судне провел ночь,
А теперь его волны в морскую купель
Несли от любимой прочь.

Был Эмрос эльфийским королем
(Ах, где же, где он теперь?..).
В Лотлориэне, в Лесу Золотом
Простилась с ним Нимродэль.

Но встречи с любимой рок ему,
Наверное, не судил.
В бурное море, в туманную мглу
Корабль его уносил.

Он бросился в море, как стрела
Срывается с тетивы...
Он к берегу плыл, но морская мгла
Сомкнулась над ним, увы!

Корона пены на волосах
У того, кто был королем,
И рука, как крыла лебединого взмах...
Так кончаются песни о нем.

Эльфы об Эмросе ничего
Не слыхали с тех пор...
И Нимродэль не дошла до него,
Пропала средь диких гор...

Грузберг

Жила-была давным-давно
Прекрасная девушка-эльф
В длинных ее волосах серебро
Сверкало, как звездный свет.

Была она весела и быстра,
Порхала она, как листок,
Свет глаз ее был как пламя костра,
Из звезд был ее венок.

В далекой забытой стране Нимродель
Ее пробегали дни.
Но где же, где же она теперь
На солнце или в тени?

Затерян тот край в далеких горах,
Где водопады журчат.
Счастливые дни ушли навсегда,
И руны о том молчат.

В серых гаванях корабль ее ждал [На Сером Причале корабль ее ждал]
У берега под скалой.
А ночью, когда весь мир тихо спал,
Проснулся вдруг ветер злой.

Коварный, он в море корабль отогнал
И мчал его дальше на запад.
И утром матросы не видели скал,
Лишь небо и пенные лапы.

На том корабле был эльфийский король
Амрот, что Лориеном правил,
Он правил кустами, цветами, травой,
И эльфы его почитали.

Утром, увидев, что берега нет,
Он проклял корабль неверный,
Возненавидел он целый свет
И бросился в белую пену.

Как чайка, на воду он упал,
Поплыл назад он, как лебедь,
Волосы ветер ему трепал,
И вслед ему эльфы глядели.

Но берег его не видел с тех пор.
Забыта память о нем,
Как затеряна где-то долина средь гор,
Где был его светлый дом.

[] - CD-версия

Каменкович и Степанов

Оригинал

When evening in the Shire was grey
his footsteps on the Hill were heard;
before the dawn he went away
on journey long without a word.

From Wilderland to Western shore,
from northern waste to southern hill,
through dragon-lair and hidden door
and darkling woods he walked at will.

With Dwarf and Hobbit, Elves and Men,
with mortal and immortal folk,
with bird on bough and beast in den,
in their own secret tongues he spoke.

A deadly sword, a healing hand,
a back that bent beneath it load;
a trumpet-voice, a burning brand,
a weary pilgrim on the road.

A lord of wisdom throned he sat,
swift in anger, quick to laugh;
an old man in a battered hat
who leaned upon a throny staff.

He stood upon the bridge alone
and Fire and Shadow both defied;
his staff was broken on the stone,
in Khazad-dum his wisdom died.

The finest rockets ever seen:
they burst in stars of blue and green,
on after thunder golden showers
came falling like a rain of flowers.

 Кистяковский

Бывало, смеркнется чуть-чуть,
И слышен шум его шагов;
Но на рассвете в дальний путь
Он уходил без лишних слов,

На запад или на восток—
Сквозь тьму пещер, простор степной.
Ненастья, ветры, пыль дорог,—
Во вьюжный мрак и южный зной.

В отважных странствованьях он
Прекрасно понимал язык
Любых народов и племен
И огненно-драконий рык —

Воитель с гибельным мечом.
Целитель с чуткою рукой,
Мудрец со старческим челом,
Навек отринувший покой.

Один стоял он на Мосту,
Седой, усталый пилигрим,
Как древний витязь на посту.
Готовый в бой, а перед ним —

Багровый Ужас из Глубин,
Непобедимый, страшный Враг,
Но витязь выстоял — один! —
И канул навсегда во мрак...

А небеса цвели при нем
Ракетами, как дивный сад,
Где искры что цветы горят
И как дракон рокочет гром.

 Гриншпун

Его шаги в закатный час
Еще звучали на холме,
Но лишь последний луч угас —
Безмолвно в путь ушел во тьме.

Песчаный вихрь и пенный вал,
Драконий рев и горный гром
Он стойко преодолевал
И шел назначенным путем.

Ему был внятен шум лесов,
Звериный говор, птичий звон;
Он ведал тайны языков
Любых народов и племен.

В сражениях непобедим,
В целении неутомим,
Тяжелой думой изможден —
Усталый вечный пилигрим.

Мудрец, что многое постиг,
Равно на гнев и шутку скор —
Худой серебряный старик,
Идущий тьме наперекор

Один, над бездною, без сил,
Он бился с Сумрачным Огнем,
Но в тяжкой битве жезл разбил
И сгинул — следом за врагом.

Струился в небесах ночных
Каскад невиданных шутих,
И с громом вспыхивал на миг
Горящий золотом цветник...

Маторина

Он вечерами приходил,
По склонам шел во мгле вечерней,
А на рассвете уходил —
В седую дымку Странник Серый.

Он шел с заката на восход,
Из Райвендела в Лихолесье,
Всегда без устали, вперед,
Один по городам и весям.

Язык людей и птиц он знал,
Нес вести хоббитам и эльфам,
Наверно, тайно понимал,
О чем шумит трава под ветром.

Владел мечом, умел целить,
Сгибал под тяжким грузом спину,
Мог громом и огнем разить,
А мог быть просто Пилигримом.

И был он мудр, и ласков был,
И страшным в гневе он казался,
Когда Жезлом своим светил,
А не на палку опирался.

Последний раз на Мост позвал
Огонь и Мрак на поединок —
Сломался Жезл, и ум устал:
Мрак Казад-Дума поглотил их...

В небо бьют фонтаны звезд,
Как букеты пестрых роз,
И ярким золотым дождем
На землю падают потом!

Грузберг

Когда сгущался в Уделе вечер, [Когда в Шире сгущался вечер,]
Серой тенью ушел он вдаль,
Провожал его только ветер,
В песне ветра была печаль.

Долги были его дороги,
Реки помнят о нем и леса,
Помнят южных холмов отроги,
И камней говорят голоса.

Он не знал преград в Средиземье,
Проходил он сквозь двери острогов,
Сквозь болота и сквозь метели,
И сквозь ужас драконьих логов.

Все народы от лун до харада [Все народы от Луне до Харада,]
Знал, как братьев своих и сестер. [Знал он, как знают свой дом.]
Говорил он со зверем лохматым
И с поющим на ветке дроздом.

[Меч, разящий врагов наповал,
И рука, придающая силы,
Знаний полная голова —
Пилигрим, бредущий уныло.]

Среди магов был величайший, [Среди магов был он главным,]
Страшен в гневе и весел с друзьями
Странник Серый в одежде рваной,
Проходящий между холмами.

Победил он и тень, и пламя.
Он один стоял на мосту...
Его посох разбился о камни,
Канул гений его в темноту.

Был он волшебником света,
Фейерверки делал из звезд,
Делал лучшие в мире ракеты,
Что горели, как огненный дождь.

[] - CD-версия

Придя в Заселье ввечеру,
На Холм он заходил всегда 
И тихо исчезал к утру, 
Ни слова не сказав куда.

Не ведая его дорог,
Куда он шел, не знали мы - 
На север, запад, на восток,
А может, к югу, за холмы.

Будь хоббит перед ним иль гном, 
Иль эльф, иль птица, иль зверек -
Он на наречье потайном
Со всяким объясниться мог.

О славный меч! О трубный глас!
О длань, целящая недуг! 
О неусыпный острый глаз!
О трудный путь! О верный друг!

Он мудро обо всем судил,
И Зло страшилось встречи с ним;
В потертой шляпе он ходил 
Повсюду с посохом своим.

Один на каменном мосту
Огню он противостоял, 
Но треснул мост - и в пустоту
Бездонных Копей он упал.

Ракеты - "трах!" - над головой!
Зеленый, синий, голубой!
И в довершение чудес
Цветочный дождь идет с небес!

Оригинал

I sang of leaves, of leaves of gold, and leaves of gold there grew:
Of wind I sang, a wind there came and in the branches blew.
Beyond the Sun, beyond the Moon, the foam was on the Sea,
And by the strand of Ilmarin there grew a golden Tree.
Beneath the stars of Ever-eve in Eldamar it shone,
In Eldamar beside the walls of Elven Tirion.
There long the golden leaves have grown upon the branching years,
While here beyond the Sundering Seas now fall the Elven-tears.
O Lorien! The Winter comes, the bare and leafless Day;
The leaves are falling in the stream, the River flows away.
O Lorien! Too long I have dwelt upon this Hither Shore
And in a fading crown have twined the golden elanor.
But if of ships I now should sing, what ship would come to me,
What ship would bear me ever back across so wide a Sea?

 Кистяковский

Я пела о золотистой вешней листве, и леса шелестели листвой;
Я пела о ветре, и ветер звенел в шелковистой траве луговой;
В Заокраинный Край уплывала луна,
И за нею спешила морская волна
В Эльдамар, где среди светозарных долин 
Возвышается гордый гигант Илмарин 
И, горами от Мстительной мглы заслонен,
Полыхает огнями Святой Тирион,
А на Дереве Белом, как искры утрат,
В каждой капле росы наши слезы горят...
О Златой Лориэн! Слишком долго я здесь
Прожила н окружении смертных и днесь
Безнадежно пою про корабль в те Края,
Где зажглась бы для нас прежней жизни Заря...

 Гриншпун

Я пела золоту листвы — и лес сиял листвой;
Я пела ветру — он летел, ласкал убор лесной.
За царством Солнца и Луны, по берегам морским,
У Илъмарина льется свет над Древом Золотым.
Под звездной сенью Эльдамар тем светом озарен
У стен, хранящих от врага Элъфийский Тирион.
А здесь померк цветущий лес, и безнадежно ждет
Сияния златых ветвей скорбящий мой народ.
О Лориен! Грядет зима — печальных дней итог.
Уносит палую листву темнеющий поток.
О Лориен/ В твоих краях минуло столько лет,
Что эланор в моем венце утратил прежний свет.
Когда спою о корабле — придет ли он на зов,
Умчит ли за Море народ угаснувших лесов?

Маторина

Я пела о листьях золотых, и они золотыми росли.
Я пела о ветре, и он прилетал расчесывать ветви деревьев.
А там, за Солнцем и за Луной, за пеной морской вдали,
На берегах Ильмарина росло и цвело Золотое Дерево.

Длинными стали листья его в Эльдамаре зеленом
В сиянии вечновечерних звезд за стенами Тириона.
Длинными стали ветви лет над Разлучающим Морем,
Где слезы эльфов и воды рек сливаются в горе.

О Лориэн! Подходит зима, День обнаженных ветвей.
Тихо падают листья в поток, Река их уносит с собой.
О Лориэн! Слишком долго жила я на этой стороне,
Вплетая золотой эланор в венок увядающий свой...

Но если бы мне пришлось запеть про серые корабли,
Какой из них приплыл бы за мной, увез меня с этой земли
На Родину, в вечновечерний свет, что светит в дальней дали?.

Е.Яхина

Я пела вам о золотых деревьях и листах,
О ветре пела, что звенит и шелестит в ветвях.
Он прилетает в Илмарин и днем и по ночам,
И листья с веток золотых, сорвав, несет к волнам.

О, Элдамар! В твоем краю сияет солнца свет,
Рождается в садах листва уж много сотен лет.
Здесь яркий день, а там, вдали, за моря синевой,
Давно уж слез эльфийских соль сливается с водой.

Настанет день, зима придет, и листья упадут,
И золотые корабли потоки понесут.
О, Лориэн! В твоей земле жила я много лет,
Увял венец мой, в нем блестит лишь Эланора свет.

Но если спеть могла бы я о древнем корабле,
Что через море мог меня нести к родной земле...

 Н.Митянина

Я пел, и песнь моя была о листьях золотых,
О ветре, том, что прилетал играть в ветвях густых...
За краем солнца, за луной, за пеною пучин
Сиял мне деревом златым далекий Илмарин.
Под вечным светом вечных звезд побег его взращен
Там, в Элдамаре, где стоит мой светлый Тирион.
Там с каждым годом все пышней златых листов наряд,
А здесь лишь слезы - мой удел, что на щеках горят.
О Лориэн! Что медлил я на этих берегах?
Венец из листьев золотых увял, рассыпан в прах.
И коль спою о корабле - он сможет ли прийти?
За безграничный Океан ведут ли вновь пути?

В.Фирсов

Я пела золоту листвы - и листья здесь росли,
О ветерке среди травы - и он играл травой,
И там, под солнцем и луной, два Дерева цвели
За Морем, там где Ильмарин сверкает золотой...
О Эльдамар! О Вечный Дом, где в водах отражен,
Сверкает золотом огней Эльфийский Тирион,
О Эльдамар, мой отчий дом, страна эльфийских грез...
Но так давно с водой морей слились потоки слез,
Мой Лориэн, придет зима и листья опадут,
Сорвутся в воды бурных рек и к Морю поплывут...
Мой Лориэн! В твоих лесах жила я с давних пор,
В моем венке теперь блестит, как солнце, эланор...
О где же, где же тот корабль, что унесет меня
В светлейший, дивный Валинор, в родимые края?

 Иллет

Я пела о листве златой
И стали листвою слова.
Я пела о ветре, и ветер со мной
Играл на струнах - ветвях...
Об Илмарине песнь моя - 
Там, где за Солнцем, за Луной
Шумят нездешние моря,
Там Элдамар, мой край родной...

Там свет Златое Древо льет
С незапамятных времен,
Там звезды с горних глядят высот
На светлый Тирион,
Там душу не гнетут года,
Листва не падает с ветвей...
О, тяжела в морях вода - 
Тоска на сердце тяжелей...

О, Лориэн! Придет зима,
Нагрянут холода,
И листья унесет вода,
Как Вечность уносит года...
О, слишком долго я ждала
На этих сирых берегах...
Давно увял мой эланор
В венце на золотых кудрях...

И я молю о корабле,
Крылатых парусах...
Лишь чайки вторят стоном мне,
Играя на волнах...
И не придет на песнь мою
Корабль из дальней стороны...
Как тень былого я стою
У серой ледяной волны...

Грузберг

Я пела о листьях, о листьях из золота,
И листья из золота выросли там,
Я пела о ветре, и ветер пришел туда
И нежно прошелся по тонким ветвям.

И ночью и днем в море волны бежали,
И пена вскипала на бурных валах,
А под Илмарилом росло без печали [а близ Илмарина росло без печали]
То дерево с желтой листвой на ветвях.

О, как в Эльдамаре те листья сверкали
Когда над землей проплывал лунный свет
Исчез Тирион, и те листья пропали,
И только слезинки блестят при луне.

О Лориен! Зимы твои недалеки,
И близок тот голый безлиственный день
Когда унесут голубые потоки
Последние листья - и скроет их тень.

О Лориен! Время тебе не подвластно,
Но все же я долго здесь прожила, [но все ж слишком долго я здесь прожила,]
Увял эланор на поляне прекрасной, [увял элянор на поляне прекрасной,]
Хотя я весну в своей песне звала.

Сейчас моя песня корабль призывает,
Хочу я обратно по морю уплыть.
Но бурное море меня не пускает.
Надежда погибла, и счастью не быть.

[] - CD-версия (море --> Море)

 Каменкович и Степанов

О золотой листве пою - и плещется листва,
О древнем ветре - и, шумя, колышется трава.
И вновь - ни Солнца, ни Луны, лишь рев морских равнин,
И вновь лелеет Дерева блаженный Илмарин.
Благословенный Элдамар! Велик твой Древний Трон.
Там высит крепости свои Эльфийский Тирион.
В теченье долгих-долгих лет на Древе лист растет,
А эльф на Берегу Разлук поныне слезы льет. 
О Лориэн! Придет зима - начнется листопад, 
И листья в реку упадут - их не вернешь назад. 
О Лориэн! О Лориэн! Века прошли с тех пор, 
Как я живу здесь - и в венце двулистник-эланор. 
Но если петь о кораблях, то где корабль тот, 
Что, на борт взяв Галадриэль, за Море унесет?..

Оригинал

Ai! laurie lantar lassi surinen!
Yeni unotime ve ramar aldaron,
yeni ve linte yuldar vanier
mi oromardi lisse-miruvoreva
Andune pella Vardo tellumar
nu luini yassen tintilar i eleni
omaryo airetari-lirinen.

Si man i yulma nin enquantuva?

An si Tintalle Varda Oiolosseo
ve fanyar maryat Elentari ortane
ar ilye tier undulave lumbule,
ar sindanoriello caita mornie
i falmalinnar imbe met, ar hisie
untupa Calaciryo miri oiale.
Si vanwa na, Romello vanwa, Valimar!

Namarie! Nai hiruvalye Valimar.
Nai elye hiruva. Namarie!

Кистяковский

Аи! Лауриэ лантар ласси суринен,
Иёни унотимэ ве рамар алдарон!
Иёни ве линтэ йулдар аваниер
Ми оромарди лисся-мироворева
Андунэ релла, Вардо желлумар
На лоини йоссем тинтилар о элени
Омарьо апретари-лиринен.

Си мои а йулма нин энквуантума?

Ан си Тинталлэ Варда Оиолоссао
Ве фанйар тарьйат Элентари органе
Ар илье тиер Рундулаве лумбуле;
Ар синданопрела капто морниэ.
Си ванва нэ Ромэлло ванва, Валимар!

Намариэ! Наи хирувалио Валимар.
Наи эльо хирава. Намариэ! 

Иллет (вольный перевод)

Падают годы наши
Звездами с небосвода...
Словно вино из чаши
Пролиты мои годы...
Где ты, Аман предвечный?
Светлые дни мои, где вы?
Там замирала Вечность,
Слушая песнь Королевы...
Там трепетали звезды
В небе бархатно-черном,
Словно дрожали слезы
В ночи очах бездонных...

Ныне пуста моя чаша,
Скорбь испила до дна я.
Нету прощенья падшим,
Горько вино изгнанья...
Варда простерла руки - 
Пали чары туманом.
Мне уже не вернуться
В край эльфийский желанный.
Ядом наполнило горе
Сердца открытую рану - 
Пало Великое Море
Словно меч, между нами...

В алый костер заката
Падает солнце снова.
Сердце летит на Запад,
Сердце исходит кровью..
Я бы взлетела птицей - 
Да подрезаны крылья...
В дымке былого скрылся
Дивный свет Калакирья...
Встала по воле Валар
В море стена тумана - 
Мне не вернуться в Валмар...
Благословен будь, странник - 
Может быть, ты отыщешь...
Может быть, ты увидишь...

 Каменкович и Степанов

Грузберг (CD)

Аи! Лаурие лантар ласси суринен,
Йени унотиме ве рамар алдарон!
Йени ве линте юлдар аваниер
ми оромарди лиссе-мируворева
Андуне пелла, Вардо теллумар
ну луини йассен тинтилар и елени
омарье аератари-лиринен.

Си ман и юлма нин энквантува?

Ве фанйяр марьят Элентари ортане
ар илие тиер ундулаве лумбуле;
ар синданориелло кайта морние
и фалмалиннар имбе мет, ар хисие
унтуна Калакирио мири ойале.
Си ванва на, Рамелло ванва, Валимар!

Намарие! Най хирувалье Валимар.
Най элье хирува. Намарие!