- СОДЕРЖАНИЯ "ВК"
  - ИМЕНА И НАЗВАНИЯ ИЗ "ВК"
  - ФРАГМЕНТЫ ТЕКСТА ИЗ "ВК"
  - ПЕСНИ ИЗ "ВК"
  - ПРИКОЛЫ ИЗ "ВК" И "ХОББИТА"

  - СОДЕРЖАНИЯ "ХОББИТА"
  - ИМЕНА И НАЗВАНИЯ ИЗ "ХОББИТА"
  - ФРАГМЕНТЫ ТЕКСТА ИЗ "ХОББИТА"
  - ПЕСНИ ИЗ "ХОББИТА"
  - ЗАГАДКИ ИЗ "ХОББИТА"

   Здесь можно найти стихи и песни из "Властелина Колец" в различных переводах.

Оригинал

Earendil was a mariner
that tarried in Arvernien;
he built a boat of timber felled
in Nimbrethil to journey un;
her sails he wove of silver fair,
of silver were her lanterns made,
her prow was fashioned like a swan,
and light upon her banners laid.

In panoply of ancient kings,
in chained rings he armored him;
his shining shield was scored with runes
to ward all wounds and harm from him;
his bow was made of dragon-horn,
his arrows shorn of ebony
of silver was his habergeon,
his scabbard of chalcedony;
his sword of steel was valiant,
of adamant his helmet tall,
an eagle-plume upon his crest,
upon his breast an emerald.

Beneath the Moon and under star
he wandered far from northern strands,
bewildered on enchanted ways
beyond the days of mortal lands.
From gnashing of the Narrow Ice
where shadow lies on frozen hills,
from nether heats and burning waste
he turned in haste, and roving still
on starless waters far astray
at last he came to Night of Naught,
and passed, and never sight he saw
of shining shore nor light he sought.
The winds of wrath came driving him,
and blindly in the foam he fled
from west to east and errandless,
unheralded he homeward sped.

There flying Elwing came to him,
and flame was in the darkness lit;
more bright than light of diamond
the fire of her carcanet.
The Silmaril she bound on him
and crowned him with the living light,
and dauntless then with burning brow
he turned his prow; and in the night
from otherworld beyond the Sea
there strong and fee a storm arose,
a wind of power in Tarmenel;
by paths that seldom mortal goes
his boat in bore of biting breath
as might of death across the gray
and long-forsaken seas distressed:
from east to west he passed away.

Through Evernight he back was borne
on black and roaring waves that ran
o'er leagues unlit and foundered shores
that drowned before the Days began,
until he hears on strands of pearl
where ends the world the music long,
where ever-foaming billows roll,
the yellow gold and jewels wan.
He saw the Mountain silent rise
where twilight lies upon the knees
of Valinor, and Eldamar
beheld afar beyond the seas.
A wanderer escaped from night
to haven white he came at last,
to Elvenhome the green and fair
where keen the air, where pale all glass
beneath the Hill of Ilmarin
a-glimmer in a valley sheer
the lamplit towers of Tirion
are mirrored on the Shadowmere.

He tarried there from errantry,
and melodies they taught to him,
and sages old him marvels told,
and harps of gold they brought to him.
They clothed him then in elven-white,
and seven lights before him sent,
as through the Calacirian
to hidden land forlorn he went.
He came unto the timeless halls,
where shining fall the countless years,
and endless reigns the Elder King
in Ilmarin of Mountain sheer;
and words unheard were spoken then
of folk of Men and Elven-kin,
beyond the world were visions showed
forbid to those that dwell therein.

A ship then new they built for him
of mithril and of elven-glass
with shining prow; no shaven oar
nor sail she bore on silver mast:
the Silmaril as lantern light
and banner bright with living flame
to gleam thereon by Elbereth
herself was set, who thither came
and wings immortal made for him,
and laid on him undying doom,
to sail the shoreless skies and come
behind the Sun and light of Moon.

From Evereven's lofty hills
where softly silver fountains fall
his wings him bore, a wandering light,
beyond the mighty Mountain Wall.
From World's End then he turned away,
and yearned again to find afar
his home through shadows journeying,
and burning as an island star
on high above the mists he came,
a distant flame before the Sun,
a wonder ere the waking dawn
where grey the Norland waters run.

And over Middle-earth he passed
and heard at last the weeping sore
of women and of elven-maids
in Elder Days, in years of yore.
But on him mighty doom was laid,
till Moon should fade, an orbed star
to pass, and tarry newer more
on Hither Shores where mortals are;
for ever still a herald on
an errand that should newer rest
to bear his shining lamp afar,
the Flammifer of Westernesse.

 Кистяковский

В Арверниэне свой корабль
сооружал Эарендил;
на Нимбретильских берегах
он корабельный лес рубил;
из шелкового серебра
соткал, сработал паруса
и серебристые огни
на прочных мачтах засветил;
а впереди, над рябью волн,
был лебедь гордый вознесен,
венчавший носовой отсек.

На запад отплывает он,
наследник первых королей,
в кольчуге светлой, со щитом,
завороженным от мечей
резною вязью древних рун;
в колчане — тяжесть черных стрел,
упруг и легок верный лук— 
драконий выгнутый хребет,—
на поясе—заветный меч,
меч в халцедоновых ножнах,
на голове — высокий шлем,
украшенный пером орла,
н на груди — смарагд.

В Заморье от седых холмов
у кромки Торосистых льдов 
Эарендил на юг поплыл,
в мерцанье северных светил;
Но вот ночные небеса
перечеркнула полоса
пустынных, мертвых берегов,
"проглоченных Бездонной Мглой,
и он свернул назад, домой,
теснимый яростью негров
и непроглядной тьмой.

Тогда, раскинув два крыла,
к Эарендилу на корабль ,
спустилась Элвин и зажгла 
на влажном шлеме у него
живой светильник, Сильмарилл, 
из ожерелья своего.
И вновь свернул Эарендил
на запад солнца; грозный шторм
погнал корабль в Валинор, 
и он пробился, он проник
в иной, запретный смертный мир —
бесцветный, гиблый с давних пор,—
по проклятым морям.

Сквозь вечно сумеречный мир,
сквозь вздыбленное буйство лиг
неисчислимых, над страной,
схороненной морской волной
в эпоху Предначальных Дней,
Эарендил все дальше плыл
и вскоре смутно услыхал
обвал валов береговых,
дробящих в пене между скал
блеск самородков золотых
и самоцветов; а вдали,
за тусклой полосой земли,
вздымалась горная гряда
по пояс в блеклых облаках,
и дальше — Заокраинный Край,
Благословенная Страна,
и над каскадами долин — 
цветущих, светлых — Илмарин,
неколебимый исполин,
а чуть пониже, отражен
в Миражном озере, как сон, 
мерцал огнями Тирион,
эльфийский давний бастион,
их изначальный дом.

Оставив свой корабль у скал,
поднялся он на перевал
и неожиданно попал
в Благословенный Край,
где правит с Предначальных Лет
один король — король навек —
и где по-прежнему живет,
не зная ни забот, ни бед,
Бессмертных род — живой народ
из мифов и легенд.

Пришелец был переодет
в одежды эльфов, белый цвет
искрился на его плечах,
а эльфы, снявши свой запрет,
поведали ему — в словах
и недоступных всем иным
виденьях — тайны старины, 
преданья о былых мирах 
и старины о том, как мрак 
густел, но отступал в боях
перед Союзом Светлых Сил —
Бессмертных и людей.

Но даже здесь Эарендил 
судьбы скитальца не избыл:
от Элберет он получил —
навечно — дивный Сильмарилл,
и два серебряных крыла 
Владычица ему дала,
чтоб облететь по небу мир
за солнцем и луной.

И вот взлетел Эарендил, 
навек покинув мир иной
за гордой горною грядой,
подпершей небеса. 
Он устремляется домой— 
рассветной искрой островной, 
расцветившей перед зарей
туманный небосвод.

Пока была светла луна
и зажжена его звезда,
за много лет он много раз —
небесный страх вселенских тайн —
над Средиземьем пролетал,
где отзвуком былых веков
из Первой и Второй эпох
всегда звучал печальный стон
бессмертных дев и смертных жен.
И он не улетал домой:
он путеводною звездой
звал нуменорцев за собой,
указывая путь морской
в их отчие края.

 Гриншпун

Для странствий судно создавал
Скиталец вod Эарендил;
Он прочный остов воздвигал,
Борта и мачты возводил,
Ткал паруса из серебра,
Крепил огни — светить в пути;
Подобьем лебедя была
Резная грудь его ладьи.
В доспехи древних королей
Он облачил могучий стан.
С ним щит, священной вязью рун
Хранящий странника от ран;
С ним верный лук — драконий рог
И стрел эбеновых колчан;
С ним жаркий меч, что до времен
Укрыт в холодный халцедон.
Пером орла украшен был
Алмазный шлем, высок и крут,
И в такт дыханью на груди
Переливался изумруд.

И он, покинув берега,
Блуждал в неведомой дали,
Скитаясь в колдовских краях,
Куда пути его легли;
Он уводил свою ладью
Прочь от враждебных берегов,
От скрежетанья ломких льдов
И от обугленных песков.
Привел на грань извечной тьмы
Его скитаний тайный ход;
Там Ночь сливается с Ничто
В беззвездности бездонных вод,
Там ветер дыбит пенный вал
И бьется яростно во мгле;
Эарендил пути искал
Домой, к покинутой земле.
В слепом неведеньи он вел
Корабль на исходе сил,
Когда бескрайний черный мир
Нездешний пламень озарил:

То Эльвинг с сумрачных небес
К нему слетела. Силъмарилл
Она скитальцу принесла, —
Эарендил увенчан был
Живым огнем. И вновь корабль
Он повернул, неустрашим,
Под пенье пенящихся волн
Ветрами ярыми гоним;
Неумолимый ураган,
Родившийся в Ином Краю,
Дыханьем силы неземной
На Запад устремил ладью.

Ее влекло сквозь гиблый мрак
По черным водам, где на дне
Сокрыта древняя земля
Ушедшая с Началом Дней...
Но вот узрел Эарендил
Кайму жемчужных берегов,
Где тонкой музыкой звучал
Прибой искрящихся валов;
То в легкой пене облаков
Стоял священный Валинор,
И Эльдамар лежал вдали
За чередою тихих гор.

Скиталец вырвался из тьмы
Под сень блистающих небес
В Обитель Эльфов, Древний Дом,
Где воздух неясен, светел лес,
Где Ильмарин среди долин
Вздымает свой могучий склон,
И неприступный Тирион
В зеркальных водах отражен.
В земле, живущей вне времен,
Старинных саг чеканный строй
Ему звучал, и песнь лилась
Под звуки арфы золотой;
И в белоснежное шитье
Он был одет; и семь огней
Ему светили на пути
В стране, где нет теченъя дней.

Он был допущен в тайный мир,
В котором вечен юный свет,
Где первый, Истинный король
Владычествует с давних лет.
Там услыхал Эарендил
Слова, запретные иным;
Виденья Эльфов и Людей
Прошли чредою перед ним.
Но срок настал, и новый челн
В дар получил Эарендил:
Избрали Эльфы для него
Хрусталь эльфийский и мифрил;
Его венчал живой огонь,
Огонь бессмертный — Оильмарилл,
Подарок светлой Элберет;
Ему служила пара крыл,
Что заменяла паруса;
Эарендил был, вознесен
Для новых странствий без границ
На безграничный небосклон.

На легкокрылом корабле
Взлетев над Вечною Страной,
Он устремился е дальний край
Вослед за Солнцем и Луной.
На грани мира свой корабль
Направил он во тьме ночной
В обратный путь, в знакомый мир,
К родной земле, спеша домой.
Он мчался над туманной мглой
Звездой, блуждающим огнем —
Предвестьем Солнца, в серый мир
Спешащего с грядущим днем.
Над Среднеземьем задержал
Эарендил поспешный бег;
Он чутким слухом уловил

Стенанья тех, кто в давний век
Погиб — и дев альпийских плач,
И жен людских... То Рок взывал
К нему — остаться в небесах.
Эарендил навеки стал,
Для всех, затерянных во тьме
Звездой, летящей в вышине.
Живым огнем, проводником
К Священной Западной Стране.

Маторина

В Арверне жил Эарендил,
Был моряком отважным,
И в необычный путь решил
Отравиться однажды.
Ладью-красавицу себе
Построил в Нимбретиле
И вверил паруса судьбе—
Серебряные крылья.

Герой в доспехи был одет
Из крепкого металла,
Был тайный знак в его щите,
Чтоб отводить удары;
Был стрел эбеновых колчан,
Лук из рогов дракона:
Из пышных перьев был султан,
Что делал шлем — короной.
Алмаз во лбу его горел,
А изумруд — в кольчуге...
Кораблик лебедем летел
В свой трудный путь и чудный,

Он далеко и долго плыл
Безвестными путями,
Где только месяц свет свой лил
Над черными волнами;
Во льдах у северных твердынь
Едва избегнув смерти,
Поплыл на юг, где жар пустынь
Шлет в море злые смерчи...
Плыл мимо черных берегов,
В беззвездном Море темном,
И заблудился меж валов
Во мраке том огромном,
Волна корабль перевернуть
Грозилась то и дело,
Уж, обезумев, повернуть
К родной земле хотел он,

Порвать не в силах ЗЛУЮ тьму,
Ладья, как лебедь, билась...
Эльвинга с облаков к нему
Свечой в ночи спустилась
И, Сильмарилом увенчав,
На запад указала.
Отныне, страхи отогнав,
Он не бросал штурвала.
Вдруг с того света грозный шквал,
Исчадье Тарменела,
Взревел и паруса порвал—
Вновь буря загремела.
Ладья стонала, ветер выл,
Но луч от Сильмарила
Все ярче через мрак светил
В пути Эарендилу.

Сквозь тьму корабль его прошел,
Над страшною пучиной,
Где в пенных гребнях черных волн
Прадавний берег сгинул.
Он избежал враждебных чар
И Море переплыл он.
Зеленый дивный Эльдамар
Судьба пред ним открыла.
Он к Белой Гавани пристал.
Где вечно светит лето,
И чудный берег просиял,
Как россыпь самоцветов.
Жемчужный с золотом песок
Волна перебирала.
Был остров зелен и высок,
На нем Гора стояла:
В недосягаемую высь
Вершина возносилась.
Был воздух Ильмарина чист
И озеро светилось.

Огнями башен освещен,
В предгорьях Валинора
Стоял эльфийский Тирион,
Вечновечерний город.
Был встречен Мудрыми герой,
Что знанье сохранили.
Играть на арфе золотой
Они его учили.
Там в тайны был он посвящен,
Неведомые смертным,
И в вечный Калакирион
Прошел тропой заветной.
Ему светили семь огней.
Он шел в одежде белой
И Короля из Королей
Узрел на троне древнем.

Он услыхал беззвучных слов
Таинственное пенье
И увидал иных миров
Запретные виденья.
Сверкнув, за годом падал год
В недвижимое Время.
Узнал он все про свой народ,
Людей и эльфов племя...
Ладью построили ему
Из чистого мифрила.
Ей весла были ни к чему —
Без парусов ходила.

Но Элберет ей два крыла
Дала, чтоб в небе реять,
И вместо знамени зажгла
Живой огонь на рее.
Был фонарем ей Сильмарил -
И смело встав к штурвалу,
Моряк заклятье повторил,
Что Элберет сказала:
«За Солнце и за Лунный свет
Лететь быстрее ветра
Туда, где нет ни дней, ни лет,
Ни берегов, ни света!»

До края мира он летел,
Горя, как факел звездный;
Когда ж вернуться захотел,
Увы! уж было поздно.
Ладью он дерзко повернул
И стал герольдом света.
Звездой над Норландом блеснул
Задолго до рассвета.
Свой дом увидеть захотев,
Летел все вдаль и выше,
Но только плач эльфийских дев
Из давних лет услышал.

Заклятьи сила жестока:
«По поднесебным весям
Лететь до той поры, пока
Не побледнеет Месяц,
Не знать ни гавани родной,
Ни отдыха, ни срока,
И между Солнцем и землей,
Горя, лететь высоко!»

Каменкович и Степанов

Эарендил был мореход; 
он для далеких плаваний 
ладью построил верную 
в Арверниэнской гавани.
Серебряными нитями 
огнистый парус вышил он,
и белогрудым лебедем 
бесстрашно в море вышел он.

Кольчугу он надежную 
надел для дела бранного, 
свой щит покрыл он рунами, 
чтобы хранил от ран его; 
на лук он взял драконий рог, 
эбен - на стрелы черные; 
привесил ножны к поясу, 
из оникса точенные; 
булатный меч вложил он в них, 
плащ заколол смарагдом он, 
шлем выбрал адамантовый, 
пером орла украшенный...

При свете звезд, в лучах луны 
в волнах он плыл бушующих - 
так далеко от Смертных стран 
не правил путь никто еще.
Треща, сдвигался Вечный Лед,
крутились бури снежные;
кругом просторы темные, 
огромные, безбрежные...

Ладью встречает Ночь Ничто,
кипит пучина водная -
и не находит взглядом он 
лампаду путеводную. 
Поднялся ветер западный 
внезапно - щепкой легкою 
ладью он поднял до неба 
и к дому вновь повлек ее. 
Валы ярятся и шумят, 
и пеной застит взор ему, 
и весла из уключин рвут, 
грозя бесславной гибелью...

Тут Элвинг чайкою с высот 
слетела на корму из туч, 
со светочем, что ярче звезд, - 
и тьму пронзил небесный луч.
Взяв светозарный Сильмарил, 
венчает он чело свое - 
и вновь за руль берется он, 
и вновь берет весло свое.

Путь начинает заново -
и вновь подхвачен вихрем он,
примчавшимся из-за моря
немеряных иных времен.
И окунались в Ночь Ничто
и парус, и весло его -
над сушей затонувшею,
во тьме ладью несло его.
И вот музыку слышит он -
волшебную, высокую;
и вот валы последние
выносят на песок его.
Играя самородками,
камнями драгоценными,
в жемчужный берег бьет прибой
волнами белопенными.
Венчая древний Валинор ,
увенчанная тучами,
Гора с главой серебряной
там высится могучая.
Стучатся волны в Элдамар,
в селенья небывалые;
туда повел Эарендил
ладью свою усталую.
Эльфийский дом, блаженный край!
Там воздух пеньем напоен,
там к Илмаринову холму
приник пресветлый Тирион;
в зерцале вод отражены,
в лучах луны, в огнях лампад,
как драгоценные ларцы,
дворцы эльфийские стоят.

Там принят был Эарендил,
и арфы лад освоил он; 
он слышал сказы мудрецов 
и слышал пенье стройное; 
его одели в белый лен,
семь светочей зажгли ему - 
и через Калакириан 
послали в край неведомый, 
в страну, сокрытую от всех, 
в чертоги безвремянные, 
где лет сияющий поток 
не считан и не вымерен. 
Там, в Илмарине, на горе, 
где горний сокровенный Трон, 
перед Владыкой древних стран 
колено преклоняет он; 
и слышит слово вечное, 
реченное ему с высот, 
про Смертных, чей сокрыт удел, 
про Благородный Старший Род. 
И как во сне невиданном, 
виденья неотмирные, 
заказанные тем, кто жив, 
завороженный, видит он.

Тем временем его ладья 
преобразилась в гавани; 
зажглась эльфийским хрусталем
и серебром украсилась; 
И был на мачте водружен 
живой огонь пылающий - 
то Сильмарил немеркнущий, 
в кромешной тьме сверкающий. 
И подарила Элберет 
бессмертные крыла ему, 
стезю присновысокую 
навек она дала ему, 
дабы ладья не по морю, 
а по небу бессветному 
меж солнцем и луной плыла, 
лия лучи бессмертные. 
От Вечносумеречных Гор 
лампадой ясноликою 
крыла несут его корабль 
прочь за Стену Великую. 
Он края мира досягнул 
и развернул ладью свою - 
домой звездою ясною
направил он стезю свою. 
Шел над морями темными, 
невиданным горя огнем, 
над темнотой кромешною, 
меж солнцем и грядущим днем.

Над Средьземельем путь верша, 
он слышит плач эльфийских жен
и видит слезы смертных дев, 
но к ним сойти не может он: 
не может - ибо дал обет 
забыть о дольней гавани, 
и до скончанья Вечных Дней 
ладья пребудет в плаванье. 
Поныне светит в небесах 
лампада светозарная, 
сияя в сумерках земли 
над утренними росами; 
поныне путь вершит ладья 
над Средьземельем горестным, 
глядясь в морские зеркала, 
будя надежду новую. 
Гори же, о Эарендил, 
о Светоносец Запада! 
Гори над сущими во мгле 
и возвещай грядущее!

 Грузберг (CD)

Эарендиль был моряком,
Приплывшим из Аверниен.
Здесь он построил корабль из нарубленного леса
В Нимбретиле, чтобы плавать в нем.
Паруса корабля он соткал из тончайшей серебряной нити,
Из серебра были фонари,
Нос вырезан в виде лебедя,
И на знаменах лежал свет.

В доспехи Древних Королей,
В кольчугу их облекся он,
Его сверкающий щит был покрыт рунами,
Дабы отвращать всякое зло и беречь от ран.
Лук его был сделан из драконьего рога,
Стрелы вырезаны из черного дерева,
Из серебра была его кольчуга,
Ножны из халцедона.
Металл клинка таил доблесть,
Из адаманта был высокий шлем,
С орлиным пером на гребне,
А на груди сверкал изумруд.

Под луной и звездами
Блуждал он далеко от северных берегов,
в недоумении, по зачарованным дорогам
За пределами земли смертных,
От скрежета Узкого Льда,
Где тень лежит на замерзших холмах,
От подземного жара и пылающей пустыни
Он торопливо овтернул и поплыл
В безвестные воды далеко-далеко.
Наконец приплыл он к Ночи-Ничто,
И проплыл в нее, и не видел больше
Ни сверкающего берега, ни света.
Ветры гнева гнали его,
И слепо плыл он вперед в пене,
Бесцельно плыл с запада на восток,
Безвестно к дому он спешил.

Подлетела к нему крылатая Эльвинг,
И пламя вспыхнуло во тьме,
Ярче алмазного блеска
Огонь на ее ожерелье.
Она дала ему Сильмариль
И увенчала живым светом,
И тогда с огнем на челе, неустрашимый
Развернул он корабль, и в ночи
Из иного мира за Морем
Поднялся яростный шторм,
Сильный ветер подул из Тарменела.
Тропами, коими редко ходят смертные,
Несло его ледяное дыхание корабль,
Могучее, как смерть, по серым водам
Давно забытых морей:
Пронесся он с востока на запад.

Вновь проплыл он сквозь Вечную Ночь
По черным ревущим волнам,
Над темными пучинами и затонувшими берегами,
Что канули до начала Дней.
И наконец услышал на жемчужном берегу,
Где кончается мир, музыку,
Там, над ревом волн,
Где желтое золото и тусклый жемчуг,
Он увидел, как молча вздымаются горы там,
Где сумерки лежат на коленях
Валинора, и Эльдамар
виден далеко за Морем.
Путешественник бежал от ночи,
К белой гавани приплыл он наконец,
К дому эльфов, зеленому и прекрасному,
Где воздух чист, как стекло,
Под холмом Ильмарин,
Где в долине сверкают
Освещенные башни Тириона
И отражаются в Озере Теней.

Здесь он причалил к берегу,
И эльфы учили его песням,
Рассказывали странные саги, полные чудес,
И принесли ему арфу из золота.
Они одели его в белую эльфийскую одежду
И послали перед ним семь огней,
Когда через Калакириан
К забытым землям шел он в одиночестве.
Он пришел в залы, где не течет время,
Где сияние вечно
И вечно правил Древний Король
В Ильмарине у изгиба Гор.
И здесь были сказаны ему неслыханные слова
Людей и эльфов,
Слова из мира, в котором бывают видения,
Запретного для живущих здесь.

Они построили для него новый корабль
Из митриля и эльфийского стекла,
Со сверкающим носом. Не было на нем ни струганого весла,
Ни паруса на серебряной мачте:
Сильмариль горел, как фонарь,
И развевалось знамя,
Поставленное самой Эльберет,
Которая пришла к нему
И дала ему крылья бессмертного,
И дала ему бессмертную судьбу,
Велела плыть ему бесконечно по безбрежным морям
Без света солнца и луны.

От вышних холмов Эверивена,
Где звучат серебряные фонтаны,
Эти крылья унесли его
К могучей Горной Стене,
Там он повернул от конца Мира
И вновь, снедаемый тоской и желанием отыскать далекую родину
Странствовал среди теней,
И вот, сияя, точно звезда над островом,
Выглянувшая в вышине из туманов, проплыл он
Далекой искрой прежде солнца,
прежде пробуждения зари,
По серым волнам Норленда.

И плыл он мимо Средиземья
И наконец услышал горький плач
Женщин и эльфийских девушек
В Древние Дни, в лета оны.
Но тяготел над ним могучий рок
Пока светит луна,
Блуждать и никогда не приставать
К Здешним Берегам, где живут смертные.
И до сих пор плавает он — вестник
Навек лишенный покоя, тот, кто никогда не сможет отдохнуть,
Всегда он будет нести сверкающий свет,
Огненосец с Запада.

Оригинал

A Elbereth Gilthoniel,
silivren penna miriel
o menel aglar elenath!
Na-chaered palan-diriel
o galadhremmin ennorath,
Fanuilos, le linnathon
nef aear, si nef aearon!

 Кистяковский

А Элберет Гилтониэль 
Сереврен ренна мириэль
А мэрель эглер Элленас!
На-кэард раллан дириэль
А галадреммин эннорас,
Фаруилос, ле линнатон
Нэф аэр, си нэф азарон!

 Гриншпун

А Элберет Гилтониэль,
Силиврен пенна мириэль
О менел аглар эленат!
Нa-xaйpeд палан-дириэлъ
О галадреммин эннорат,
Фануилос, ле линнатон
Неф айар, си неф айарон!

Маторина

А Элберет! Гилтониэль!
Силиврен пэнна мириэль
А менель эглер Элленат!
На-кэард паллан дириэль
А галладриммин эннорат,
Фануилос, ле линнатон
Нэф эар, си нэф эарон!..

Каменкович и Степанов

А Элберет Гилтониэль, 
силиврен пэнна мириэль 
о менел аглар эленат! 
На-хаэрэд палан-дириэль 
о галадреммин эннорат, 
Фануилос, ле линнатон 
нэф аэар, си нэф аэарон!

 Грузберг (CD)

А Эльберет Гильтониэль,
Силирен пенна мириель
О менел аглар эленат!
На-чейред палан-дириель
О галадреммин эннорат,
Фануилос, ле линнатон
Неф аер, си неф эйрон!

Оригинал

Seek for the Sword that was broken:
In Imladris it dwells;
There shall be counsels taken
Stronger than Morgul-spells.
There shall be shown a token
That Doom is near at hand,
For Isildur's Bane shall waken,
And the Halfling forth shall stand.

 Кистяковский

Сломал свой верный меч Элендил,
В бою себя не щадя,
А Исилдур в том бою добыл 
Проклятие для себя.
Но в Имладрисе скуют опять
Сломанный Меч вождя,
И невысоклик отважится взять
Проклятие на себя.

Гриншпун

Сломанный Меч в Имладрисе искать
Отныне вам суждено.
Срок наступает — Совет созвать
Сильнее Моргульских чар.
Там будет явлен зловещий знак —
Проклятье пробуждено,
И полурослик уйдет во мрак,
Приняв па себя удар.
 

Маторина

«Сломанный меч ищи: он лежит в Имладрисе до срока.
Окажется крепче Моргульских чар совет.
Знак будет дан исполниться року,
Проклятие Исилдура выйдет на свет,
И явится невысоклик».

Грузберг

Ищи меч, который сломан:
Он находится в Имладрисе;
Там будет Совет,
Крепче заклинаний Моргула.
Там будет знак,
Что близко судьба,
Ибо проснулось проклятие Исилдура
И невысоклик уже пришел.

Каменкович и Степанов

Грузберг (CD)

Ищи Меч-Который-Сломан.
Он пребывает в Имладрисе.
Там будет Совет,
Крепче заклинаний Моргула.
Там будет дан знак,
Что близко Судьба,
Ибо проклятие Исильдура проснется,
И коротыш выступит вперед.

Оригинал

When winter first begins to bite
and stones crack in the frosty night,
when pools are black and trees are bare,
'tis evil in the Wild to fare.

 Кистяковский

Когда сквозь муть осенних слез
Оскалится мороз,
Когда ясна ночная студь,
В глуши опасен путь.

 Гриншпун

Когда зима свистит в кулак
И крошит скалы мерзлый мрак,
Мертвеет лес, чернеет омут -
В глуши беда грозит любому...

Маторина

Когда мороз кусаться начнет,
И камни ночами станут трещать, 
Вода почернеет, листва опадет, -
По Глухоманью страшно блуждать...

Н.Эстель

Когда зима нагрянет в гости,
И хрустнут камни словно кости,
Озера темный лед скует, и все деревья оголятся -
Отчаянье и гибель ждет
Тех, кто в глуши решит скитаться.

 Грузберг

Когда начинает кусаться зима
И листья последние ветер срывает,
Когда над землей воцаряется тьма,
Кто в землях далеких - покоя не знает.

Каменкович и Степанов

Когда зима в лицо дохнет, 
И по утрам на лужах лед, 
И осыпается листва, 
И в белом инее трава -
Тогда едва ль кого-нибудь
В неведомый потянет путь..

Оригинал

I sit beside the fire and think
of all that I have seen,
of meadow-flowers and butterflies
in summers that have been;

Of yellow leaves and gossamer
in autumns that there were,
with morning mist and silver sun
and wind upon my hair.

I sit beside the fire and think
of how the world will be
when winter comes without a spring
that I shall ever see.

For still there are so many things
that I have never seen:
in every wood in every spring
there is a different green.

I sit beside the fire an think
of people long ago,
and people who will see a world
that I shall never know.

But all the while I sit and think
of times there were before,
I listen for returning feet
and voices at the door.

 Кистяковский

Пылает солнце за окном,
А в комнате — очаг;
Я вспоминаю о былом,
О светлых летних днях,

Которые навек ушли,
Как те цветы в полях,
Что летом весело цвели,
А осенью их прах

Развеивали ветерки
Над палою листвой,
И паутинки стерегли
Ее шуршащий слой...

О жизни думаю былой —
И о цветенье лет,
Когда очередной зимой
Снега засыплют след

Моих прижизненных забот
И прерванных затей,
А мир ворота распахнет
Для будущих людей.

Я вспоминаю о былом,
Но сердцем — у дверей,
С надеждой встретить за углом
Вернувшихся друзей.

 Гриншпун

Я размышляю у огня
О том, что повидал:
О летних днях, когда в лугах
Цветочный дух витал,

О днях, когда осенний лист
Кружился на ветру
И солнце в мглистом серебре
Вставало поутру.

Я размышляю у огня,
Как будущей весной
Haш мир, простившийся с зимой,
Простится и со мной.

Я не узнаю стольких тайн,
Загадок и чудес —
Ведь каждый день и каждый миг
Иначе зелен лес!

Я размышляю у огня
О людях давних лет,
О тех, кто жил вокруг меня
И кто придет вослед.

Как невозвратно далеки
Ушедших голоса!
Но вечно слышу их шаги
И вижу их глаза.

Маторина

Я вот сижу у теплого огня
И думаю про все, что видел дома!
Про бабочек и прочих насекомых,
Что над цветами весело звенят,

Про паутину, желтую листву,
Про утренний туман, былую осень,
Про то, что ветер носит и уносит,
Про солнце и про неба синеву.

Сижу опять у теплого огня
И думаю, что в нашем мире будет,
Когда придет зима и все остудит,
Когда весны не будет для меня.

Что много видел я, сказать нельзя,
Ведь в мире очень много есть такого,
Что с каждым летом зацветает снова
И новым цветом радует глаза.

А я сижу у теплого огня
И думаю о будущем и прошлом,
О том, что мир, наверно, был хорошим
И будет лучше, но не для меня.

И все сижу и думаю опять
О времени, которое проходит,
О тех, кто уходил и кто уходит,
О тех, кого из странствий буду ждать.

Л.Денисюк

Мне грезятся у очага
Среди большой зимы
Весны цветущие луга
И летние холмы,
Встающий утренний туман,
Лесное озерцо,
Веселый ветер дальних стран,
Ласкающий лицо.

Все чаще, сидя у огня,
Я думаю о том,
Каким все будет без меня
Когда-нибудь потом.
Ведь сколько б я ни прожил лет,
Не счесть вокруг чудес:
По-новому в зеленый цвет
Весна оденет лес.

И с каждым годом все ясней
Я вижу белый свет:
Людей давно прошедших дней,
Людей грядущих лет...
Но, вновь один, под стук часов,
Не веря тишине,
Я жду знакомых голосов,
Вернувшихся ко мне.

Е.Яхина

Я сидел у камина и думал о том,
Что встречал на дороге своей,
О медовых лугах, мотыльках над цветком,
И о летней прохладе ветвей;
О седой паутине и желтых листах,
Что в осенней дымке дрожат;
О серебряном солнце, ветерке в волосах
И о травах, что в поле лежат.

Я сидел у камина и думал о том,
Каким будет мир в тот час,
Когда зима придет без весны
И застанет кого-то из нас...
Но еще есть вокруг столько много всего,
Что мне не пришлось посмотреть...
Любит каждый лес каждой новой весной
По своему зеленеть.

Я сидел у камина и думал о тех
Древних людях, ушедших давно,
И о людях, что вступят в тот будущий мир,
Который нам знать не дано...

Грузберг

Я сидел и глядел на огонь
И видел в дрожащем пламени
Лето, что было давно,
И цветы, покрывавшие камни.

Злую осень я вспоминал
И деревья, ронявшие листья,
Ветра дикого дальний порыв,
Облака, проплывавшие быстро.

Скоро тихо придет зима,
Но зимы я уже не увижу.
И хоть я смертельно устал,
Жаль, что много я не видел.

Я сидел и глядел на огонь,
Вспоминая своих знакомых,
Тех, кто был и ушел давно,
И других, неизвестных и новых.

Я сидел и глядел на огонь,
На огонь, горящий, как солнце,
И услышал: вернулся домой
Тот, кто утром ушел надолго.

Каменкович и Степанов

Грузберг (CD)

Я сидел у огня и вспоминал
обо всем, что за жизнь повидал:
луга в цвету и бабочек
былых, минувших лет.

Листву златую и паутинки
осеней былых,
утренний туман и серебристое солнце,
и как ветер ерошил мне волосы.

Я сидел у огня и размышлял,
каков будет этот мир.
Когда наступит зима без весны —
весны мне уж не видать.

Ведь на свете столько еще всего,
Что я так и не повидал, —
В любом лесу, любой весной
Иной зеленеет литок.

Я сидел у огня и размышлял,
вспоминая давних знакомых,
и тех, кто еще повидает мир,
которых я не узнаю.

Но сколько я не глядел на огонь,
вспоминая былые дни,
Я ждал, не прозвучат ли за дверью
шаги и голоса.